Дело о длинноногих манекенщицах [= Дело о дочери мертвеца ] - Эрл Стенли Гарднер

– Ваши личные чувства тут ни при чем, – заметил судьяДаккер. – Не вы же даете показания. Защита имеет полное право указать на любойвраждебный выпад со стороны свидетеля.

– Так что же вы сказали? – повторил свой вопрос Мейсон.

– Я сказал, что убью вас, – прокричал Гарвин, – и, клянусьБогом, я сделаю это!

– Это угроза?

– Нет, обещание. Я…

– Вы проведете двадцать четыре часа за решеткой занеуважение к суду, – вмешался судья Даккер. – Зал заседания не место для угроз.Вас уже неоднократно предупреждали. Я понимаю, что свидетель испытывает сильноевозбуждение, но тем не менее суд необходимо уважать. Шериф, возьмитеобвиняемого под стражу.

Тот подошел к Гарвину и взял его руку.

Гарвин резко встал, и казалось, что сейчас он совсемпотеряет контроль над собой, но все же с трудом сдержался и в сопровождениипредставителя власти вышел из зала.

– Вызовите Еву Эллиот, – попросил Бюргер. Ева Эллиоттщательно подготовилась к тому, чтобы в столь драматической ситуации предстатьво всем блеске. Глядя на нее, когда она уверенной и медленной походкой шлавперед, каждый мог безошибочно угадать, что эта женщина не один час провела всалоне красоты.

– Ваш род занятий? – спросил ее Бюргер.

– Я манекенщица и актриса.

– Где вы работали седьмого октября сего года?

– Я работала секретарем у мистера Гарвина-старшего.

– Вы давно у него работаете?

– Около года.

– Скажите, не произошло ли чего-нибудь неожиданного в тотдень у вас на работе?

– Произошло, сэр.

– Что именно?

– Постойте, – в очередной раз остановил прокурора судьяДаккер. – Несмотря на то, что защита хранит молчание, я хочу указать вам нанеуместность показаний свидетеля. Все, что происходило не в присутствииобвиняемой в тот день, не должно влиять на судебное разбирательство.

– Обвинение, – продолжал Бюргер, – хотело продемонстрироватьто, чем именно занимался мистер Гарвин в означенный день. Обвинение такжехотело продемонстрировать то, что ему было известно и что он мог сообщитьобвиняемой.

Судья Даккер взглянул на Мейсона.

– У защиты нет возражений?

– Нет, – ответил Мейсон с улыбкой.

– В таком случае отвечайте на вопрос, – сказал судья, бросивна адвоката недовольный взгляд.

– Так что же произошло? – спросил Бюргер.

– Мистер Гарвин позвонил из Лас-Вегаса и велел дожидатьсяего приезда.

– Когда он приехал?

– Без четверти девять, на час раньше, чем обещал. Он былвесь взвинчен и отказался разговаривать со мной до тех пор, пока не примет душ.

– Постойте, – опять вмешался судья Даккер. – Мистер Гарвинбыл вызван в качестве свидетеля обвинения, а теперь вы собираетесьдискредитировать его?

– Это был свидетель противной стороны, – ответил ГамильтонБюргер. – Он полностью на стороне обвиняемой и подтвердил это своимипоказаниями.

– Тем не менее он свидетель обвинения.

– Защита не возражает, – вставил Мейсон.

– А следовало бы, – проворчал судья.

Мейсон из уважения к судье слегка наклонил голову, ноостался сидеть на месте.

– Хорошо, – произнес судья, с видимым усилием беря себя вруки, – поскольку защита не возражает, я разрешаю свидетелю ответить напоставленный вопрос.

– Вы уверены в отношении времени? – повторил свой вопросБюргер.

– Абсолютно, – сказала она. – Я не его личное имущество,чтобы со мной так обращаться. Если ему что-то нужно было сказать мне, он мог бысделать это раньше, а не…

– Постойте, – прервал ее судья Даккер. – Ваши размышления кделу не относятся. Вас просто спросили: вы уверены во времени?

– Абсолютно, – повторила она.

– Теперь, – продолжал свой допрос прокурор, – ответьте мне,не говорил ли вам мистер Гарвин что-либо о мистере Кассельмане?

– Говорил.

– Кто присутствовал при этом?

– Мы были вдвоем.

– Что же он сказал?

– Он сказал: «Я только что разговаривал с человеком, которыйнаверняка убил отца Стефани Фолкнер, и мы договорились встретиться водиннадцать сегодня вечером».

– Как он поступил дальше?

– Он снял пиджак, и я заметила, что под мышкой в кобурележит револьвер. Он отстегнул ее, положил на стол и пошел принимать душ.

– Вы не смогли бы опознать этот револьвер?

– Нет, сэр, не могу. Я боюсь оружия, но оно в точностипохоже на вещественное доказательство номер 30.

– У меня все, – закончил Гамильтон Бюргер, поворачиваясь кадвокату.

– Итак, когда это происходило? – спросил Мейсон.

– Когда он приехал в контору, было без четверти девять.

– И он сказал, что виделся с Кассельманом?

– Вот его точные слова: «Я только что разговаривал счеловеком, который наверняка убил отца Стефани Фолкнер, и мы договорилисьвстретиться в одиннадцать сегодня вечером».

Вы хорошо их запомнили?

– Да.

– Но он не упоминал человека по имени Кассельман?

– Ну конечно, он имел в виду Кассельмана…

– Я не спрашиваю, кого он имел в виду. Я спрашиваю,называлось ли имя Кассельмана?

– Нет, не называлось.

– У меня больше нет вопросов, – сказал Мейсон.

– Прошу выйти для дачи свидетельских показаний миссисГарвин, – громко произнес Бюргер.

Миссис Гарвин, длинноногая, рыжеволосая молодая женщина,совершенно спокойно прошествовала вперед и села на стул. Она улыбнуласьприсяжным, положила ногу на ногу и выжидающе взглянула на прокурора.

– Вы жена Гомера Гарвина-младшего, который только чтопроходил свидетелем по делу. Я предъявляю вам вещественное доказательство номер30 и прошу сказать, не приходилось ли вам видеть его прежде.

– Не могу утверждать, – улыбнулась она. – Я виделаревольвер, очень похожий на этот, но я ведь не специалист в этой области.

– Где вы его видели?

– Муж оставил его на туалетном столике.

– Когда?